Вспомнилось, что когда я с коллегами был у Льва Финикова, сына фотокорреспондента 21-й армии, среди заданных ему вопросов был и такой.
----А ваш отец вам что-нибудь подробное рассказывал, что происходило на фронте в 41-м, в 42 годах7??-------
Лев Николаевич с некоей печалью посмотрел на меня , а потом выдержав паузу, сказал.
----Да разве вы не понимаете, что их работа приучила молчать о том, что они видели7?? Ведь в газетах печаталось только хорошее! А о плохом ни писать, ни тем более говорить было нельзя! и потому он и после войны и нам, родным и своим лучшим друзьям ничего не рассказывал!
Уже потом, когда ехали домой, я вспомнил этот момент и подумал, что о чем-то подобном я уже читал...Но у кого? Вспомнил..У Симноваю
"...Было раннее утро, и Москва казалась опустевшей. Мы с Трошкиным проехали прямо в редакцию «Известий». Я оставил там статью, пообещав привезти еще одну, а Трошкин пошел проявлять пленки. Едва ли ошибусь, если скажу, что мы с ним, пожалуй, были первыми газетчиками, приехавшими с Западного фронта в Москву.
В эти сутки, что мы пробыли в Москве, нам выпала трудная задача — отвечать на десятки вопросов, на которые мы иногда не знали, что отвечать, а иногда знали, но не имели права, потому что здесь все-таки совсем не представляли себе того, что делалось на фронте. Даже отдаленно не представляли. Нас спрашивали, взят ли Минск, взят ли Борисов, правда ли, что немцы с налета взяли Смоленск и в нескольких местах переправились через Днепр и продолжают наступать. Но, еще подъезжая к Москве, мы дали друг другу слово держать язык за зубами, не говорить лишнего и, кажется, сдержали это слово."
Константин Симонов " Разные дни войны"
